География фитоценозов

Климат земли в разнообразных его видоизменениях является зоно-образующим фактором для многих сторон природных процессов. Его роль в географическом распределении фитоценозов проявляется, прежде всего, в существовании зональной растительности, т. е. совокупности сообществ, строители которых наиболее полно отвечают главным чертам климата данной зоны в смысле его ритмики и соотношения основных показателей, в первую очередь тепла и влаги, от чего зависит интенсивность жизненных процессов, биологическая продуктивность доминантов и процветание их в фитоценозах.

Однако наличие местных внутри-зональных факторов, особенно обусловленных некоторыми формами макрорельефа и геологическими процессами, может вносить значительные коррективы в связь растительных сообществ с зональным климатом, на общем фоне которой порой возникают особые закономерности, сглаживающие значение этой связи, модифицирующие ее или отодвигающие на задний план. Избыточное увлажнение, обычное в отрицательных формах рельефа на плоских, слабодренированных водоразделах, создает экологическую обстановку, не соответствующую тому количеству осадков, которое получает в умеренном лесном климате единица поверхности при нормальном стоке. И в этой же зоне хорошо прогреваемые крутые склоны береговых террас, на которых выпадающая из атмосферы влага не задерживается и сбегает, не успев напоить почву, оказываются в условиях, отвечающих более сухому климату и как бы более южному географическому положению. Такие места являются пристанищем ксерофитов, группирующихся в степные сообщества среди таежной зоны, тогда как в первом случае здесь формируются болота.

В зависимости от степени значимости климата для растительности можно различать сообщества климатически обусловленные и эдафически обусловленные. Первые — это и со-общества зональные. Они приурочены к наиболее типичным для данного климата местообитаниям, в которых доминанты их находят условия, оптимальные для отправления своих жизненных функций и воспроизводства потомства. Вторая категория охватывает те фитоценозы, в формировании которых ведущая роль принадлежит факторам незональным, эдафическим, например, избыточному увлажнению или местному засолению, первопричина которых лежит не в современном климате, а в геологических процессах: вертикальные движения земной коры и связанная с ними работа речной сети, явления суффозии, термокарста, аккумуляции наносов (песков), перемещения подземных вод и т. п. Наличие незональных сообществ, иногда занимающих большие площади, усложняет растительный покров природной зоны, порой затрудняя выявление климатически обусловленных фитоценозов.

Еще в начале нашего века почвоведом и геоботаником Высоцким было введено в науку понятие «плакоры», или «плакорные условия». Уточняя его, почвовед Неуструев дал ему следующую ясную формулировку: «Плакоры — это уча-стки поверхности, где нет застоя поверхностной влаги и не происходит бурного ее стекания, сопровождающегося сносом продуктов выветривания». Это определение может служить отправным пунктом при разграничении зональных образований в почвенно-растительном покрове, которые на равнинах приурочены Обычно к плакорам, и явлений незональных, связанных с не плакорньши условиями.

Поэтому в географии фитоценозов характеристика зоны определяется именно растительностью плакоров, которую и следует считать климатически обусловленной. При этом не-обходимо уяснить, что плакоры понимаются в широком плане, в масштабе макрорельефа, включая мелкие усложнения последнего в виде положительных форм мезорельефа, на которых образуются эколого-фитоценотичные ряды, описанные выше. Но формы отрицательные, даже имея незначительную глубину и протяженность, всегда несут черты неплакорной растительности. Формирующиеся в этих условиях эдафически обусловленные фитоценозы рассматриваются как интразональные.

От интразональных следует отличать фитоценозы экстра-зональные, которые в основном обусловлены климатически, но встречаются не в той зоне, где они занимают зональное положение, а в не плакорных условиях смежной зоны, куда они внедряются за счет местного климата или геоморфологических моментов.

Таким образом, в рамках одной климатической зоны воз-можно сосуществование фитоценозов зональных, интразональных и экстразональных. Безусловно, даже сообщества интразональные не изолированы полностью от влияния зонального климата и всегда несут известный его отпечаток, хотя бы потому, что находящиеся по соседству плакорные фитоценозы являются поставщиками видов, специфических для данной зоны.

Последовательные зональные изменения климата нашей планеты в направлении от экватора к высоким широтам, обусловленные разным углом падения солнечных лучей и соответственно изменениями (притоков солнечной радиации к поверхности Земли, находят свое отражение в основной закономерности географического размещения растительного покрова — горизонтальной зональности. Последняя проявляется в там, что на плакорах каждой климатической зоны концентрируются определенные группы сообществ, которые закономерно уступают место другим, приходящим им на смену при продвижении из низких широт в высокие, т. е. от экватора к полюсу.

При этом характер зональности, т. е. набор растительных зон, не является однотипным, на всем протяжении обширной суши, так как по окраинам материков, омываемых океанами, климат во всех широтах отличается более равномерным распределением тепла и влаги по временам года, чем во внутренних континентальных частях с их резким сезонным ритмом, значительными перепадами температур и местами острым дефицитом влаги. Результатом этого являются различия в типах зональности в разных меридиональных отрезках суши. Если в условиях приморского, слабо континентального климата от экватора до полярных тундр господствуют древесные фитоценозы в виде последовательно сменяющих друг друга на плакорах лесов — вечнозеленых тропических и субтропических, листопадных, летне-зеленых и хвойных, то для центральных частей материков в тропических и субтропических широтах характерна ксерофитная растительность листопадных дожде-зеленых лесов, саванн и пустынь, переходящих к северу в степи и затем уже — в мелколиственные и хвойные леса, граничащие с тундрами.

Помимо горизонтальной зональности, всеобъемлющее значение которой было раскрыто Докучаевым в его учении о зонах природы, распределение растительных сообществ подчиняется еще другой важной климатической же закономерности — зональности вертикальной, или высотной (чаще называемой сейчас «поясностью»), открытой в начале XIX века Гумбольдтом.

Несмотря на известное сходство с явлениями горизонтальной зональности в смысле общей последовательности распре-деления преобладающих фитоценозов параллельно с ухудшением температурного режима, здесь все же есть и особая специфика, не позволяющая полностью идентифицировать вертикальные пояса с горизонтальными зонами. Экологическая обстановка в горных странах в целом значительно сложнее, чем на равнинах.

Общая мозаичность растительного покрова, типичная для горных стран, создает затруднения при разграничении климатически и эдафически обусловленных сообществ и установлении границ между отдельными поясами, имеющими сильно извилистый характер. Например, леса и вообще древесная растительность часто проникают выше по южным склонам, по защищенным от ветра, вдавленным в горные склоны лощинам, по участкам с более развитыми мелкозернистыми почвами, что связано с меньшей крутизной склонов и т. п. Но в странах с засушливым климатом лесная растительность предпочитает затененные северные склоны, оставляя южные для фитоценозов степных.

Горные системы, имеющие значительное простирание в меридиональном направлении (Американские Анды, Урал), пересекают разные широты и в своих отдельных частях связаны с различными световыми и термическими поясами земного шара, а это находит отражение и в составе вертикальных поясов растительности, и в их количестве, и, безусловно, в высотной их приуроченности по отношению к уровню моря.

Наиболее разнообразна растительность гор Заполярья, подножия которых лежат среди безлесных тундровых пространств, а с поднятием вверх суровость климата еще возрастает, обеспечивая формирование пояса холодных пустынь уже на высоте 300—400 м близ границы вечного мороза. Лишь кое-где в нижнем поясе (Урал) за счет местного улучшения эдафичесжих условий на склонах, по сравнению с равниной (понижение уровня вечной мерзлоты), образуются массивы редкостойных лесов.

Прямо противоположная картина наблюдается в горах тропических широт, в частности на экваторе, где вертикальная поясность развертывается в широком диапазоне: от могучих вечнозеленых лесов (гилей) через листопадные и хвойные леса до скудного покрова на пределе растительной жизни — у вечных снегов. Однако же здесь, в отличие от высоких широт, холодный климат высокогорий сохраняет однообразный термический режим на протяжении года при отсутствии выраженной сезонности его. Но в суточном режиме характерны огромные перепады температуры, когда ледяной дождь со снегом сменяется ярким сиянием высоко стоящего солнца, обжигающего своими лучами своеобразные древовидные растения, участвующие в образовании сообществ «парамо» (кактусы, сложноцветные, молочаи и т. п.) и сочетающие в себе признаки жароустойчивости и морозостойкости. Подобные высокогорные ландшафты формируются в тропиках (Анды — в Америке, Килиманджаро — в Африке) на высоте более 4 км над ур. моря, а в направлении к полюсам предел растительной жизни вообще постепенно снижается, опускаясь в средних широтах до 2000—3000 м (Алтай, Кавказ, горы Европы) и ниже.

Разные горные страны различаются тинами поясности, т. е. наборами растительных поясов, не только в зависимости от их положения в определенных широтах, но и благодаря преобладающему влиянию на климат различных воздушных масс, распределение которых часто регулируется направлением самих горных хребтов, способных перехватывать осадки. Даже в пределах такой единой горной системы, как Главный Кавказский хребет, отчетливо выражены разные типы поясности в его причерноморской и прикаспийской частях.

В целом же вертикальная поясность представляет особую географическую закономерность в распределении растительного покрова, и хотя эта закономерность климатического порядка, ее не следует смешивать с горизонтальной зональностью и тем более — располагать последовательные изменения растительности от Арктики до. гор умеренных широт в единый ряд, включая сюда вертикальные пояса от подножья гор до снеговых вершин в качестве южного «продолжения» горизонтальных зон равнины. Принципиально неверно также рассматривать горные страны со всей совокупностью высотных поясов как составную часть той или иной широтной зоны растительности, низводя, таким образом, явления вертикальной поясности до значения незональных включений, обусловленных формами мезо-микрорельефа равнины.

Версия для печати

Генерация страницы: 0.024